Эффектное многоточие в затянувшемся споре поставил Александр Лукашенко, без объяснения причин не прибывший 26 декабря на итоговые саммиты ЕАЭС и ОДКБ, а 28 декабря одобривший уже вроде бы согласованный проект договора о Таможенном кодексе ЕАЭС «в качестве основы для проведения переговоров». Юридически и процедурно все безупречно, детальные разъяснения на этот счет дал МИД РБ. Александр Григорьевич - мастер эффектного политического жеста, не нуждающегося в переводе: мы недовольны, мы заставим вас с нами считаться. По итогам 2016г. причин для недовольства более чем достаточно: ни одна из острейших проблем двусторонних отношений (газ, нефть, экспорт продовольствия и т.п.) не решена.
Первый этап интеграции, пришедшийся на 1990-е гг., разворачивался под социальными, гуманитарными и даже идеологическими лозунгами, призванными обосновать получаемые Беларусью экономические преференции. Второй этап (2000-е) прошел под знаком провозглашенного Владимиром Путиным отделения мух от котлет: экономическая составляющая - прежде всего, любой спор - в первую очередь спор хозяйствующих субъектов. Надо сказать, Лукашенко быстро перестроился на лыжню прагматизма - если проанализировать, то уже к началу 2010-х гг.
эксперты нахваливали Александра Григорьевича прежде всего за утилитарно-хозяйственную хватку - мол, этот своего не упустит. Тем не менее экономические связи двух персоналистских (местами - откровенно авторитарных) государств все равно замыкались на их руководителей.
В 2010-е гг. Минск попытался было вернуть в отношения идеологическую составляющую, но не верящая слезам Москва на нее демонстративно не повелась даже там, где это было связано с откровенной потерей лица.
СУБЪЕКТЫ И ИХ ХОЗЯЙСТВОВАНИЕ
Увы, в рамках Союзного государства (СГ) РБ и РФ любой спор субъектов хозяйствования сперва политизируется СМИ и экспертным сообществом, а затем выталкивается на высший уровень. Система управления в обеих странах скроена таким образом, что по-настоящему серьезные проблемы все равно рано или поздно ложатся на стол главам государств: нижестоящие этажи управленческой вертикали или испытывают дефицит полномочий для их решения, или уходят от ответственности. Вряд ли случайно вопрос о газовых недоимках весной 2016г. президенты спустили на уровень правительств, а те передоверили профильным министерствам.
Справка «БелГазеты». Постановлением N48 МАРТ РБ 30 декабря 2016г. повысило тарифы на услуги по транспортировке нефти по магистральным трубопроводам на территории РБ. Россия в I квартале планирует сократить экспорт нефти в дальнее зарубежье на 380 тыс.т (до 50,98 млн.т) по сравнению с IV кварталом 2016г. (51,375 млн.т). С учетом уменьшения транзитных объемов общее сокращение, по данным «Транснефти», составит 325 тыс.т. При этом, согласно утвержденному графику Минэнерго РФ, в рамках действующего межправительственного соглашения в I квартале 2017г. в РБ планируется поставить 4,5 млн.т нефти против 3 млн.т в IV квартале 2016г. ПАО «Лукойл» по контракту с «ЛукойлБелоруссия» намерено поставить в течение 2017г. 2,5 млн.т нефти.
Консенсус на уровне субъектов хозяйствования вроде бы вытанцовывается. Для примера возьмем один из самых болезненных вопросов - поставки российской нефти в РБ и повышение тарифов на транзит, которое «Транснефть» еще в декабре признала «экономически обоснованным».
Нельзя сказать, что споры субъектов хозяйствования неразрешимы, хотя своя специфика тут, безусловно, присутствует: по данным МАРТ РБ, договоренность «Транснефти» по индексации тарифов с ОАО «Полоцктранснефть Дружба» достигнута, с ОАО «Гомельтранснефть Дружба» - нет. Не беда, договорятся, коль скоро обоюдный интерес очевиден.
Но весь комплекс углеводородных проблем и договоренностей все равно замыкается на переговоры Минэнерго и правительств: нефть привязана к газу, а газ - к долгу за него, который белорусская сторона долгом не считает. Накануне Нового года вице-премьер Владимир Семашко выразил надежду «достигнуть компромиссного решения по нефтегазовому вопросу не позднее I квартала 2017г.». По его словам, загвоздка вот в чем: «В октябре 2016г. был подписан ряд межправительственных соглашений, утвержден план соответствующих мероприятий, а затем произошел определенный сбой, и дорожная карта не была почему-то принята к реализации». Так бывает: подписали, утвердили, слушали-постановили - и все равно сбой. Зато, быть может, в следующий раз получится без сбоев, ведь сам Семашко не унывает: «Мы не теряем оптимизма, работаем с российскими коллегами системно и стараемся идти путем компромиссов как в своих формулировках, так и расчетах… Взаимопонимание с обеих сторон есть. У нас есть все аргументы и необходимые инструменты для реализации совместного плана действий. Мы надеемся».
Еще более рельефно динамику споров хозяйствующих субъектов можно отследить по продовольственному экспорту: частная проблема присутствия отдельно взятой листерии в отдельно взятой партии продукции отдельно взятого предприятия сперва становится головной болью двух ведомств, а затем и глав двух государств. После инспекции предприятия проблема, как правило, устраняется, чего не скажешь о политических последствиях. Обидно, когда взаимоотношения братских народов и их признанных лидеров оказываются в унизительной зависимости от какой-то мелкотравчатой бактерии (размер Listeria monocytogenes - порядка 0,6-0,8 мкм). Безусловно, все это ставит вопрос не только о законодательном, но и институциональном и процедурном обеспечении интеграционных процессов.
МИРОВАЯ ШАХМАТНАЯ ДОСКА НАШЕГО АГРОГОРОДКА
Но ничего с этим не поделаешь: пересекая границу РФ и РБ, не только нефть и газ, но даже реальные или мнимые сальмонеллы и листерии становятся объектами международной политики, а то и вовсе геополитики. Союзное государство создавалось на руинах СССР товарищами по несчастью. Очевидная разница экономического и политического потенциала двух стран предопределила ревнивое отношение белорусской элиты к равноправию внутри этого союза. Как только Россия начинает усиливаться, мериться с супостатами «Калибрами» и потрясать «Искандерами», в Минске опасаются того, что любая активизация Кремля на международной арене означает пропорциональную этой активности девальвацию значения Беларуси как партнера и союзника, начинают совершать разного рода многовекторные маневры и активизируют торг по всем направлениям.
Логика в этом есть - кроме углеводородного транзита и многолетнего опыта интеграции у Минска для Москвы сегодня фактически нет предложений, от которых та не могла бы отказаться. Но нефтегазовый транзит обесценивается освоением обходных маршрутов, а братско-интеграционный анамнез - проектом ЕАЭС. Каждый увеличивает свою значимость как умеет - это и есть политика.
На все это в 2017г. будут накладываться очень распространенные в Восточной Европе опасения, что администрация нового президента США Дональда Трампа, декларирующая утрату интереса к Европе, попросту вручит постсоветское пространство Кремлю в порядке нарезки сфер влияния и зон ответственности. Украинцы формулируют это еще прямолинейнее: как выражается киевский аналитик Дмитрий Джангиров, «Трамп нас скормит Путину». Обоснованны эти опасения или нет, но они существуют, и их нельзя не учитывать.
Да, сегодня белорусско-российские отношения далеки от идеала. В наступившем году мы увидим еще немало взаимных эффектных жестов, двусмысленных намеков и разочарованных гримас. Возможный выигрыш - в том, что наши элиты научатся корректно озвучивать свои претензии по спорным вопросам и выстраивать работоспособные институты для их эффективного решения в рамках продуманных и отработанных процедур, а не дергать по любому поводу первых лиц за рукав. Трехлетний флирт с Западом, краснознаменно-задушевная дружба с Поднебесной и лихие рейды по экзотическим странам вроде Пакистана или Индонезии пока не принесли эффекта, хотя бы отдаленно сопоставимого с тем, который дает Россия, остающаяся главным и безальтернативным экономическим партнером Беларуси.
Янка Грыль