Рождество — праздник благостный, но речь Александра Лукашенко в храме была пронизана мобилизующими нотками: «Мы никому не можем отдать эту землю и это государство».Обычно так говорят, когда враг на пороге.
Какие же опасности грозят Беларуси на 26-м году независимости? И где главный источник проблем — вовне или внутри?
Кто задевает национальную гордость?
Понятно, что президент Беларуси и в храм приходит как государственный лидер. Вот и 7 января, на православное Рождество, он не просто зажег свечу в Свято-Духовом кафедральном соборе Минска, но и сделал каскад чисто политических заявлений.
«Вы должны понимать главную формулу наших действий: мы никому не позволим унижать наш народ и государство. Это лежит в основе. Если кто-то этого не понимает, тогда нам непросто будет с ними не то что строить отношения, но и разговаривать», — так пояснил Лукашенко суть своей политики (надо понимать, прежде всего внешней) на современном этапе.
Раньше на роль унизителя претендовал коллективный Запад. Но за минувший год отношения с ним переменились, как в рождественской сказке. Евросоюз снял санкции, Лукашенко слетал в Ватикан, европейские функционеры и политики зачастили в Беларусь.
Один из таких гостей, глава польского Сената Станислав Карчевски, делясь впечатлениями от визита, и вовсе назвал Лукашенко теплым человеком. Чем вызвал негодование его внутренних оппонентов. И вообще Польша, которая ранее подчеркнуто их поддерживала, особенно жестко критиковала режим своего восточного соседа, за 2016 год настолько смягчила подход к белорусским властям, что тем остается только тешить самолюбие.
А вот из российской правящей элиты никто за прошлый год не назвал Лукашенко теплым человеком. И вообще отношения с Москвой складывались на редкость скверно. Многоплановый конфликт, прежде всего нефтегазовый, переполз в 2017 год с весьма смутными перспективами разрешения.
И если уж говорить об унижении страны и народа, то вспоминается, например, демарш нашего МИДа в связи с заявлениями московского аналитика, отставного генерала Леонида Решетникова, который трактовал Беларусь как историческую часть России, а белорусский язык — как придуманный-де большевиками в 1926 году.
Из этой же оперы — арест трех авторов российского агентства Регнум, возбуждение против них уголовного дела по статье о разжигании национальной розни.
В общем, отстаивать национальную гордость белорусов Минску в прошлом году приходилось в основном на восточном фронте.
С РПЦ тоже непросто
Стоит отметить, что Москва открестилась как от высказываний Решетникова, так и от писаний регнумовцев. Но по косвенным признакам можно судить, что Кремль давит на белорусское руководство другими рычагами — нефтяным, газовым, финансовым, а также санкциями «Россельхознадзора» против белорусского продовольствия.
Аналитики предполагают, что от Лукашенко, кроме выплаты газового долга, могут требовать продажи ряда активов, размещения российской авиабазы, большей лояльности во внешней политике, других дискомфортных вещей. Некоторые требования вполне могут восприниматься самовластным белорусским руководителем как унижение.
И логично предположить, что причину демонстративной неявки белорусского президента на евразийский саммит в Санкт-Петербург 26 декабря расшифровывает именно та формула, которая была артикулирована ныне в храме: «мы никому не позволим унижать наш народ и государство».
Гордость гордостью, но приходится лавировать. Между прочим, и с самой православной церковью отношения у белорусского руководителя не столь идилличные, как может показаться.
Сегодня Лукашенко вдруг стал витиевато рассуждать на тему, как можно догадаться, самостоятельности белорусской церкви: «Есть какие-то перехлесты в плане того, что надо отделиться, выделиться, еще что-то там. Знаете, жизнь все расставит на свои места. Никогда не надо бежать впереди паровоза <…> Нам абсолютно не мешает сегодня то, что мы с братскими народами <…> в лоне православия находимся вместе».
С одной стороны, сепаратистские поползновения такого рода вроде как осуждаются, с другой — оставлен простор для маневра. Мол, поживем — увидим.
И вообще — почему вдруг Лукашенко поднимает тему, которая в публичное пространство почти не выплескивается? Видимо, тема волнует его самого.
Если без обиняков, то белорусский президент, естественно, хотел бы полностью контролировать и православную «вертикаль». Белорусский же экзархат подчинен Московскому патриархату, а верхушка Русской православной церкви, в свою очередь, тесно взаимодействует с российским государством. Нетрудно заключить, что это обстоятельство в условиях затяжного многопланового конфликта с Кремлем тоже создает момент дискомфорта для Лукашенко.
По некоторым данным, он в свое время пытался продвинуть в экзархи свою креатуру, но не преуспел.
Белорусский президент не может прямо бросать Москве вызов в церковной сфере, но, похоже, некие свои варианты на перспективу в голове держит.
Ежики плакали, кололись…
Экономические же проблемы Лукашенко в очередной раз попытался списать на внешние факторы. Он заметил, что прошедший год сложился непросто, особенно во взаимоотношениях с ближайшими соседями и партнерами, и «это не позволило нам — хоть немного, правда — выйти на те запланированные рубежи, на которые мы надеялись».
Давайте пройдемся по соседям. Наш товарооборот с Украиной за десять месяцев 2016 года, по данным Белстата, вырос на 10,2%, превысил 3 млрд долларов, при этом положительное сальдо — почти полтора миллиарда. На фоне общего падения экспорта — просто блестящий результат.
Наш экспорт в Польшу за тот же период вырос на 10,3%. Тоже грех жаловаться.
Из крупных соседей остается Россия. Да, она такая: урезала поставки нефти, блокировала на границе наше продовольствие и чинила прочие препоны. Но при этом — внимание! — белорусский экспорт в Россию (с которой у нас похолодание) за 11 месяцев 2016 года увеличился на 2,1%, а вот в пределы Евросоюза (с которым потепление) — не просто уменьшился, а обвалился (на 32,8%).
Вывод: само по себе потепление не дает особой прибыли, если цены на нефтепродукты и калий (наши козыри) упали, а другой товар особо никуда не сбудешь, кроме как в «плохую» Россию.
Шутки шутками, но усиление внешнеторгового крена в ее сторону противоречит официальной установке белорусских властей на диверсификацию экспорта. Загвоздка в том, что наша нереформированная экономика не может в достаточной степени генерировать высокотехнологичный товар, который мог бы конкурировать на иных рынках.
Вот и делайте вывод, где корень наших экономических проблем — вовне или внутри страны. Что мешает больше — козни неназванных недругов или собственный консерватизм, боязнь порушить анахроничную систему.
А пока налицо парадокс: при обострении отношений с Москвой привязка к рынку восточной соседки усилилась. В общем, как в старом анекдоте: ежики плакали, кололись, но продолжали есть кактус.
Александр КЛАСКОВСКИЙ