Лучше не будить лихо апелляцией к договору о Союзном государстве с Россией, в котором много пунктов, способных похоронить суверенитет Беларуси…
О документе прошлого тысячелетия вспомнил вдруг 17 января спикер верхней палаты белорусского парламента Михаил Мясникович. Он заявил, что договор о создании Союзного государства может быть актуализирован. И в частности, мол, по-новому должны зазвучать вопросы создания равных условий для хозяйствующих субъектов.
Договор этот, напомню, был подписан еще в декабре 1999 года Александром Лукашенкои тогдашним российским лидером Борисом Ельциным.Интересно, что в московском аэропорту белорусского президента тогда встречал Владимир Путин, в то время — премьер России. Сейчас все наоборот: Лукашенко с главами других постсоветских стран часто ждет, пока на очередной саммит прибудет Путин, который всегда… нет, не опаздывает, конечно, а задерживается.
Вообще договор 1999 года вызвал алармистские настроения у белорусской оппозиции. Многим казалось, что независимость Беларуси доживает последние если не месяцы, то годы.
Прелюдия, которая не удалась
И вот в статье 8 того договора было зафиксировано, что «в Союзном государстве принимаются необходимые законодательные и иные меры по обеспечению равных прав, обязанностей и гарантий субъектам хозяйствования любых организационно-правовых форм». В статье 17 также упоминались в качестве цели «равные условия и гарантии для деятельности хозяйствующих субъектов».
Москва охотно шла на подписание широковещательных интеграционных бумаг по одной простой причине. В российской элите доминировало убеждение: все эти игры, все эти ля-ля-тополя насчет равноправного союза — только прелюдия к акту присоединения Беларуси к России, с которого начнется новое «собирание земель» (читай: восстановление империи). Так что пока, мол, можно и блеснуть широкими жестами, побаловать белорусского партнера подарками (дешевым газом и т.п.) — все окупится.
Но партнер оказался не таким уж простачком.
Да, во второй половине 90-х Лукашенко рефреном твердил, что в интеграции с Россией Беларусь готова пойти настолько далеко, насколько к этому готово руководство Российской Федерации. Злые языки при этом утверждали, что молодой белорусский президент, которого многочисленные симпатизанты в России романтично называли славянским витязем, не только хочет получать дешевые ресурсы («нефть в обмен на поцелуи»), но и метит на место старого больного Ельцина.
Тот и в самом деле буквально через три недели после подписания большого союзного договора заявил, что устал и уходит. Однако своим преемником определил… того самого малозаметного премьера Путина. Который, в свою очередь, не только порушил амбициозные мечты славянского витязя, но и стал аккуратно брать за горло: хватит играть, пора переходить к реальному единению.
Лукашенко возмутился: мол, даже Сталин не додумался включать Беларусь в Россию шестью областями. Короче, коса нашла на камень.
Минск торпедировал прописанные в том же союзном договоре планы создания единой валюты и конституционного акта Союзного государства (эти пункты выглядели этапами плавной инкорпорации Беларуси). К отпору идее единой валюты власти привлекли даже опального профессора Станислава Богданкевича, который на заре независимости возглавлял Национальный банк.
При этом Минск, демонстрируя лукавую избирательность, раз за разом артистично апеллировал к положениям о равных условиях хозяйствования, когда речь заходила о ценах на энергоносители и пр.
Но Кремль уже раскусил все эти хитрости и умерил щедрость. Стал требовать разных услуг за каждый скормленный витамин. Терки на этой почве вылились в череду нефтегазовых, продовольственных, информационных войн.
Москва стала прагматичной
На каком-то этапе, махнув рукой на фактически тормознувшийся проект Союзного государства, Кремль сделал ставку на евразийскую интеграцию. Но и в этом формате вылезли те же противоречия.
Когда в начале 2016 года белорусская сторона стала платить за российский газ меньше, чем полагалось по контракту, то аргументом стал заложенный ранее в двусторонние соглашения принцип равнодоходных цен. Это спровоцировало очередной нефтегазовый конфликт, в итоге которого по настоянию Москвы пункт о равнодоходных ценах был просто вычеркнут из межправительственного газового соглашения.
Вот вам и равные условия хозяйствования, получите — распишитесь. У кого газ, тот и диктует цену.
В лучшем случае мечты Минска в этой сфере станут реальностью к 2025 году, когда по плану должны заработать единые рынки энергоносителей в рамках Евразийского экономического союза. Но белорусская сторона не уверена, что Москва (которой, ясное дело, не хочется терять навар на экспорте нефти и газа) выполнит хотя бы это обязательство.
И уж тем более наивно думать, что можно раскрутить российское руководство, «Газпром» и прочих тамошних экономических игроков на филантропию здесь и сейчас посредством плясок с бубном вокруг формулировок ветхозаветного союзного договора 1999 года.
Всё, прошла любовь, завяли помидоры. Сколько ни вызывай теперь дух «братской интеграции», дополнительно раскошелить ставшую прагматичной Москву не удастся.
Пойдя по шерсть, можно вернуться стриженым
Более того, лучше вообще не будить лихо, апеллируя к договору 1999 года. Ведь Москва может, например, сказать минским партнерам: ну, тогда уж выполняйте положения о единой торговой политике в отношении третьих стран, едином перечне товаров, к которым применяются запреты или ограничения ввоза и вывоза. То есть вводите, как мы, контрсанкции против Украины, Евросоюза.
Или Москва в ответ предложит: а давайте-ка реализуем и статью 13, гласящую: «Союзное государство имеет единую денежную единицу (валюту). Денежная эмиссия осуществляется исключительно единым эмиссионным центром».
На вопросе о едином эмиссионном центре это дело когда-то и поскользнулось. Лукашенко гордо заявил, что за зарплатой в Кремль ездить не будет. Вряд ли с тех пор он передумал.
И вообще в этом договоре много такого, что при воплощении сведет белорусский суверенитет к нулю.
Между тем белорусское руководство после Крыма резко взяло курс на нормализацию отношений с Западом, пытается проводить более самостоятельную внешнюю политику, дифференцировать внешнеэкономические связи. То есть де-факто мы наблюдаем тренды, противоположные курсу на «братское единение», заложенному в договор 1999 года.
Показательно, как ныне Минск упорствует в вопросе о «союзной визе». Этот идефикс ряда российских деятелей грозит ограничить самостоятельность Беларуси в весьма чувствительной сфере (кого приглашать в страну), причем в ситуации, когда Россия с Западом на ножах (а значит, готова расширять свои черные списки), а Беларусь, напротив, старается найти с ним общий язык.
Вообще анекдотично говорить о Союзном государстве, одна часть которого признала Абхазию и Южную Осетию, а вторая сказала: нетушки. Одна часть воевала с «бандеровской хунтой», а вторая в лице официального лидера с ней браталась и поставляла дизтопливо для украинских танков. Одна часть ввела эмбарго на европейское продовольствие, а вторая хочет на этом деле немножко заработать (и подвергается шмону на границе, которой по идее вовсе быть не должно). Ну и так далее.
Не в ту сторону смотреть надо
В общем, можно загибать и загибать пальцы, приводя примеры того, как далеко разошлись интересы союзников, которых ядовитые комментаторы давно называют заклятыми.
И это расхождение объективно. Более того, фактический отход от ряда положений союзного договора стал благом с точки зрения сохранения Беларуси как независимого государства.
Другой вопрос, что железных гарантий независимости нет и сегодня, а чтобы устранить «дикий крен» (одно из самых откровенных выражений Лукашенко) в сторону России, нужны десятилетия даже при условии глубоких реформ (которые у нас если и идут, то фрагментарно, с величайшим скрипом и откатами назад).
Короче, было бы гораздо мудрее делать ставку на расконсервацию потенциала Беларуси через реформы (включая бо́льшую степень всех свобод в стране), диверсификацию, открытие миру, а не на пляски с бубном вокруг пожелтевших бумаг типа союзного договора 1999 года.
Сам этот документ сегодня выглядит разоблачительной иллюстрацией того, как начудило по молодости (политической) белорусское руководство, играя с суверенитетом, словно детсадовец со спичками.
Александр КЛАСКОВСКИЙ
