Механизмом реализации данного проекта стал отказ от создания полноценного Союзного государства, разрыв многих экономических договоренностей с Россией, демонстрация своей лояльности Западу через ряд политических и экономических акций - отказ от признания Южной Осетии, Абхазии, воссоединения Крыма с Россией, попытка участия в «Восточном партнерстве», прорыв антисанкционной блокады западных товаров через белорусскую границу. Более того, как показала опубликованная WikiLeaks переписка Госдепа США, еще с конца 2009 г. официальный Минск (на уровне главы администрации президента Беларуси Владимира Макея, который тогда возглавлял администрацию) начал тайное обсуждение «дорожной карты» с Вашингтоном с целью налаживания отношений с Западом и ослабления зависимости Беларуси от России.
Свидетельством «переформатирования» проекта власти является идеологическая неопределенность и внешнеполитическая «многовекторность» (или "противоречивость"), которая последние восемь-десять лет проходит красной нитью через многие действия белорусского руководства, но особенно усилилась после начала гражданской войны на Украине в 2014 г. и возвращения Крыма в состав России.
Все эти годы Минск на публике упорно и громко сопротивлялся политике сокращения российских дотаций, называя это (полное рыночное равноправие сторон) имперской политикой, но в силу принципиально разного политического и экономического веса стран продолжал требовать сохранения дотаций. Продолжение данной политической линии мы видим и осенью 2016 г. С одной стороны, на политическом уровне Москва обвиняется в имперской политике, когда речь идет о выполнении союзнических обязательств в отношении, например, о признании Крыма частью России, чего официальный Минск до сих пор не сделал, с другой, в экономическом плане, Минск требует дотаций по газу в виде снижения цены для республики (проблема временно до 2020 года решена в апреле текущего года).
В начале двухтысячных, вследствие масштабных дотаций со стороны России, у белорусского руководства началось некоторое головокружение от успехов, связанное с нефтяной и газовой накачкой экономики республики со стороны Москвы. Белорусское руководство решило, что все экономические успехи республики были следствием его успешной экономической политики, а не с ежегодными дотациями со стороны Москвы в размере 8-10 млрд. долларов ежегодно.
Вместе с тем, повлиять на информационную политику внутри республики по понятным причинам российская сторона никак не может, и, соответственно, Минск использует этот фактор в полной мере с учетом украинского опыта. На Украине этот процесс шел слишком быстро. Более того, Янукович сам создавал радикальную оппозицию, чтобы победить ее на президентских выборах. Лукашенко такой ошибки допускать не будет, и уже давно отстранил оппозицию от переговоров с Западом по вопросам будущего республики.
Поэтому если сравнивать российско-белорусские отношения с российско-украинскими, то можно сказать, что Россия повторяет в Беларуси почти все украинские ошибки. Начиная от дотирования режима до полного отсутствия системной работы с теми общественными силами республики, которые ориентированы на Союз с Россией и Евразийский союз. У России нет внятной, системной внешней политики в отношении республики. Нет сформулированных четких целей, за исключением включения республики в проект Евразийского союза. На все остальные вопросы – какая республика будет в этом союзе, какая элита республики будет проводить курс на интеграцию и т.д. и т.п. – никого ответа нет.
Политику России на постсоветском пространстве нельзя сравнивать с политикой США, т.к. цели этих политик – принципиально разные. Если у России цель – это создание единого политического и экономического пространства, то у США цель – максимальная политическая и экономическая раздробленность постсоветского пространства, когда все элиты замкнуты не на достижение договоренностей между собой, а на достижение договоренностей с Вашингтоном. Соответственно, и отношение к элитам на постсоветском пространстве у России и США принципиально отличаются. Россия готова терпеть любые элиты у власти в постсоветских государствах, если они демонстрируют хотя бы публичный нейтралитет (слишком много проблем, и на все не хватает ресурса). США же готовы использовать любой человеческий материал, лишь бы он подходил их требованиям, главное из которых – максимальная конфронтация с Россией.
Если России нужна стабильная общественно-политическая и социально-экономическая обстановка в постсоветских странах, то у США с этим нет проблем, лишь бы элита была под контролем. Поэтому если у России есть цель в сохранении стабильности стран постсоветского пространства, то у США такой цели нет. Более того, чем больше будет «горячих» экономических и политических точек по периметру России – тем лучше. Поэтому и политику США на постсоветском пространстве необходимо оценивать с учетом их крайней незаинтересованности в стабильности этих государств.
После начала гражданской войны на Украине, в чем значительную роль сыграли европейские и американские фонды и институты «поддержки гражданского общества», основные усилия официального Минска сосредоточены, с одной стороны, на выбивании как можно большего количества дотаций и преференций от России – кредитов, доступа белорусской товарной массы на российский рынок, снижения цен на газ и т.д., с другой, на максимально возможном усилении политического взаимодействия с Западом с целью ограничения «российской экспансии». Естественно, при этом происходят попытки получить в одностороннем порядке как можно больше бонусов и с Запада. Ключевое условие белорусской стороны при этом – это невмешательство Запада во внутриполитическую жизнь республики.
С учетом довольно сложного социально-экономического положения в республике, и определенной усталости руководства от управления, рискованные эксперименты (венесуэльская или иранская нефть, например) приказали долго жить, и все ресурсы сконцентрированы на получении даже не политических дивидендов, а финансовых и экономических, чтобы обеспечить максимальную стабильность внутриполитической ситуации в стране.
События на Украине ясно продемонстрировали руководству республики «альтернативный» сценарий развития. При этом наряду с давлением на Россию по поводу предоставления различного рода экономических преференций, следует ожидать роста антироссийской риторики на официальном уровне в русле курса на белорусизацию. Несмотря на печальные уроки Украины, власти республики также делают ставку на национализм, который должен объединить белорусское общество перед возможной «агрессией России». События февраля-марта текущего года остановили эту опасную тенденцию, но не до конца.
Можно предположить, что в дальнейшем эта двойственность руководства республики в отношении России будет только нарастать – с одной стороны требование экономических преференций, с другой стороны, антироссийская риторика. В результате новую политику Беларуси можно охарактеризовать как «сдерживание» России в русле политики США и НАТО в Восточной Европе.
Запад по каким-то причинам на глобальном уровне пока игнорирует подобные предложения со стороны официального Минска, поддерживая его на уровне местных элит стран-сателлитов второго и третьего уровня – Польши, Литвы, Латвии, Украины. Хотя с учетом происходящего на Украине, более удобной для Запада новой горячей точки, чем Беларусь – сложно найти. Возможно, в этом играет роль европейское нефтяное лобби, которое получает значительную часть доходов от торговли российской нефтью через Беларусь.
Что нужно в этом контексте Москве? Понятно, что ни о каком присоединении Беларуси к России или о вхождении ее в состав России речи не идет. Москве ни к чему проблемы с очередной дотируемой в экономическом плане территорией. Москве нужен полноценный союз двух государств, тем более, подписавших договор о создании Союзного государства. Москва в настоящее время довольствуется тем, что Минск вошел в Евразийский экономический союз и участвует в этом экономическом проекте Москвы. Периодически возникающую фронду официального Минска Москва заливает небольшими с ее точки зрения финансовыми подачками, размер которых (то 300, то 500 млн. долларов) лишь показывает тотальную финансово-экономическую зависимость Минска от Москвы и размер экономических проблем белорусского руководства.
Более того, перед белорусским руководством с каждым годом все более актуальной будет становиться проблема преемника нынешнего белорусского президента. Так что при всей антироссийской информационной фронде реальных вариантов обеспечения преемственности нынешнего политического и экономического курса у официального Минска не так уж и много. Таким образом, на сегодня и Москва, и Минск как по объективным, так и по субъективным причинам не имеют ни возможности, ни желания изменить сложившееся положение дел: у Москвы нет желания, у Минска нет ресурсов.
Вместе с тем, необходимо обратить внимание на последние тенденции в общественной жизни республики, связанные со все более четким курсом властей на насильственную белорусизацию, вытеснение русского языка из сферы образования, рост антироссийской риторики как в оппозиционных, так и государственных СМИ. Можно ожидать продолжения данной тенденции до 2020 г. (до завершения очередного президентского срока А.Лукашенко).